Цель ― Северный полюс: кто и зачем путешествует на вершину планеты

Совсем недавно путешествие в самую северную точку планеты было возможно в двух случаях: или ты должен был быть ученым, или отчаянным и очень богатым путешественником-одиночкой. Сейчас ситуация изменилась: доступность таких поездок стала гораздо выше, несмотря на то, что по-прежнему они требует вложений. И во многом ― благодаря герою нашего материала Николаю Савельеву.

В 1999 году Николай начал организовывать экспедиционные круизы на атомном ледоколе «50 лет Победы» на Северный полюс. Вот уже 25 лет «Клуб полярных путешествий» отправляет желающих в фантастическое путешествие, и каждый раз в экспедиции принимает участие сам Николай. В общей сложности он побывал на Северном полюсе более 30 раз.

Он очаровывает собеседников с первой минуты ― только что вы думали о сотне вещей, а потом неожиданно обнаруживаете себя внимательным слушателем: перед вами книга приключений, полная неожиданных поворотов и захватывающих историй. Это и венчание на самой верхней точке планеты, и история доктора, который копил деньги на экспедицию несколько лет и принес их в пакете из супермаркета, и детективная история о замене многотонной лопасти подо льдами Северного Ледовитого океана, и истории встреч с белыми медведями, ну и конечно, байки про баню на Северном полюсе… Сюжетов хватит на несколько фильмов, но мы попробуем уместить их в одно интервью.

― Николай, когда был создан «Клуб полярных путешествий» и кем были первые ваши путешественники?

― «Клуб полярных путешествий» создавался в 90-годы и по объективным причинам был нацелен на западную аудиторию. Дело в том, что в конце 80-х― начале 90-х годов весь мир уже активно путешествовал. Многие побывали в Париже, Риме, Лондоне, Венеции, были в круизах по Средиземному морю, на Мальдивах, на Карибах и так далее. Крупные туристические операторы искали что-то новое. Туризм в Арктику и Антарктику всегда был интересен, но сделать это было невозможно ― не было специализированных транспортных судов, которые могли бы безопасно перевозить туристов.

Только Советский Союз в то время обладал большим количеством морских судов ледового класса, которые могли безопасно путешествовать в районах Крайнего Севера или Крайнего Юга — Антарктиды.

В начале 90-х годов, когда распался Советский Союз, совпали два интереса. С одной стороны, крупным западным операторам были интересны такие направления. С другой — у вновь образованной страны весь флот встал. В начале 90-х годов все суда ледового класса, в основном это научный флот, стояли без работы. Они ржавели, не эксплуатировались, у экипажей не было работы. В общем, была большая катастрофа. В это время иностранные операторы приезжали в молодую Россию и интересовались возможностью фрахтовать или даже приобретать такие суда.

Безусловно, в то время для России такие путешествия были чем-то очень странным и непонятным. Когда я говорил, что организовываю путешествия на Северный полюс на атомных ледоколах, реакция была неоднозначная. Ну кто может позволить себе поехать в такую поездку, да еще и за 10 000 долларов. Такая реакция была понятна, потому что мы тогда еще ничего не видели и практически нигде не были, за редким исключением.

― Иностранные организации пришли в Россию и заинтересовались ледоколами. То есть вы оказались человеком, который знал, как можно зафрахтовать судно?

― Да, в девяностые годы ледоколы были федеральной собственностью и находились под управлением Мурманского морского пароходства. Я, как человек, работавший тогда на севере, был тесно связан с ним. Мурманское пароходство и предложило мне заняться организацией круизов на Северный полюс. С одной стороны у меня был опыт и репутация в России, с другой — прожив много лет за границей, я понимал западную ментальность и уровень западного сервиса. Эти факторы и привели меня к созданию такого продукта.

― Помните ли свой первый рейс на Северный полюс?

― Конечно! Нами была проделана огромная и очень сложная работа. Мы целый год готовились к запуску проекта — покупали оборудование, готовили рейс для специальной эксплуатации, делали экипировки и много другое. Многие вопросы не всегда стыковались. Например, нам нужно было уже через три часа уходить из Мурманска в первый рейс. Для этого нам были выделены определенные часы, когда в Кольском заливе была высокая вода. А вертолет, который должен быть на судне, еще не прилетел. Без него мы никуда не могли уйти. Меня трясло. И вот вертолет прилетел, и топливо пришло. Вроде все готово — сделан мерч и экипировка для туристов, готовы каюты, ресторанное питание. Восемьдесят человек персонала, сто моряков и целый пароход японцев. Стою счастливый на палубе, провожающие с причала мне машут рукой. Мы отходим, и я с ужасом думаю, а что же делать дальше?

Я ― моряк, организатор всей морской и экспедиционной частей. Но я не знал тогда, что такое туризм: как общаться с путешественниками, особенно с японскими; что делать сегодня после обеда; с какой скоростью идти.

Вы удивитесь, но я даже не знал когда мы дойдем до Северного полюса и какие там будут льды.

Это сейчас программа отточена до минут, а тогда первый круиз был очень волнительным. За нами наблюдал весь мир: атомный ледокол идет на Северный полюс. Нельзя было это дело никак провалить. В итоге первый рейс мы сделали классно, и туроператоры заинтересовались нашим продуктом.

― С позиции человека, который впервые оказался на Северном полюсе, что вам запомнилось, что оказалось «Ого!»?

― Тогда все было удивительным. Но больше всего меня поразил лед. При возвращении с Северного полюса лед был такой крепкий, что мы сломали одну из лопастей ледокола. Для понимания, у ледокола три винта, на каждом винте по четыре лопасти. Каждая лопасть весит четыре тонны, а в высоту они размером три метра. Так вот, лед срезал эту лопасть просто как щепку. Мы встали. Вокруг белая степь до горизонта. Лед блестит. Мы стоим. А у нас чартер в Мурманске. Если мы опаздываем, то это провал. Началась операция с водолазами по замене этой лопасти подо льдом. Я тогда весь поседел. Но, тем не менее, закончилось все удачно. Мы успели ― изменили маршрут, пошли на Шпицберген и оттуда вертолетами отправили всех сразу в аэропорт.

Кстати, тогда на судне был американец из первой сотни американского Forbes, мультимиллиардер, сенатор Соединенных Штатов. Спустя много лет, когда я был в Нью-Йорке, мы с ним встретились. Он сказал: «Николай, ты знаешь, меня сложно чем-то удивить, но я до сих пор помню, как вы меняли эту лопасть. Наверное, это одно из самых ярких впечатлений в моей жизни. Еще тогда я понял, что русские ― крутые»

К слову, ученые говорят, что к 2040 году на Северном полюсе и в Арктике в летнее время льда не будет. Я говорю, что это случится намного раньше, так как каждый год вижу состояние льда ― он становится тоньше и слабее. Раньше мы еле-еле доползали до Северного Полюса, а два раза вообще не достигли его. Капитан говорил: «Я не буду ломать ледокол».

― Не надоедают ли лично вам путешествия в одно и то же место на протяжении 25 лет?

― В конце каждого сезона, а обычно круизы проходят в июле-августе, я думаю: все, точка, больше никогда. Ну и что? К апрелю-маю у всех начинается предвкушение новой экспедиции. Не только у меня ― у всей моей команды в 80 человек.

Мы жутко устаем в путешествиях, спим по 4-5 часов. Все расписано по часам и минутам. Никогда не бывает одинаковых рейсов. Всегда что-то по-новому, что-то по-другому. Всегда какие-то вводные приходят. Поэтому это не просто круиз, а экспедиция.

Надоело ― не надоело, устал ― не устал, а к маю всем опять хочется туда. Во-первых, это природа. Я уже 25 лет наблюдаю, как ледокол проламывает трехметровые льды, как они выворачиваются из-под судна, а всегда смотрю как в первый раз. Мы видим белых медведей, у нас есть возможность достаточно близко к ним подойти. Это необыкновенно.

Во-вторых, путешествия ― это новые знания и уникальный опыт, который ты больше никогда и ни с кем не получишь. Мы приглашаем очень интересных людей, ученых, которые всю жизнь посвятили себя Арктике, исследованиям. Они дают такую информацию, которую нигде в интернете не прочитать. Многие удивляются, что прожили столько лет и вдруг узнали что-то совершенно новое.

Знаете, многие ведь не понимают даже, что такое Арктика. До сих пор многие не знают, что Северный полюс ― никакая не Россия, это международные воды. Для многих Арктика — это кусочек от Чукотки до Мурманска. А это еще и канадская Арктика, и Дания, Гренландия, и Исландия, и Норвегия, и масса разных архипелагов.

― Какие люди выбирают путешествие на Северный полюс?

― Раньше было две категории людей. Первая ― романтики, которые всю жизнь мечтали об этом, они вышли из Советского Союза и воодушевлены атмосферой севера, о которой раньше много рассказывали.

Вторая категория — те, кто едет для галочки. Для того чтобы на вопрос «Где ты будешь проводить отпуск?» ответить: «На Северном полюсе». Все, выстрел в висок, ты становишься центром вселенной. Весь вечер будет посвящен только тебе.

Сейчас, конечно, появилась третья категория. Люди, которые говорят: «Я не хочу ехать никуда за границу. Я устал от этого всего. Мне хочется на Камчатку, на Байкал, на Северный полюс».

― Были ли путешественники, которые вас удивляли?

― Я испытываю очень глубокое уважение к тем, кто финансово не может себе позволить такое путешествие, но все-таки они ставят это своей целью и добиваются ее. Они не ездят в отпуска, ничего не покупают. Они копят деньги.

Я никогда не забуду нашего первого такого путешественника и всегда о нем рассказываю.

Звонит человек: «Я хочу купить круиз на Северный полюс». Мы отвечаем: «Да, пожалуйста, приходите». Он спрашивает: «Простите, а какое у вас метро, как доехать?» К нам на метро, как правило, не ездят. Отвечаем, метро «Смоленская», офис раньше там был. Ну, ладно, кто-то едет к нам на метро. С деньгами. А это начало 2000-х годов.

Заходит мужчина невысокого роста, неприметно одетый. С целлофановым пакетом из какого-то супермаркета. И вываливает оттуда два миллиона рублей.

Бухгалтерия, конечно, все проверила, подготовила официальные документы. Как позже выяснилось, это был обычный врач-терапевт из региональной больницы, который почти пять лет копил на это путешествие. Человек пять лет не ездил в отпуск, давал частную практику, откладывал деньги. Он копил на это путешествие.

Его интересовали только северные красоты. Он не хотел никаких пальм, песка. Ему хотелось увидеть льды и белых медведей. Он хотел побывать на ледоколе. Он с нами потом очень много лет путешествовал, и мы всегда делали для него специальные условия. К таким людям испытываешь искреннее уважение.

Еще помню женщину, которая покупала два-три круиза подряд. Она заходила в начале сезона на судно и путешествовала с нами почти до конца сезона. В отличие от остальных круизов, у нас политика открытого мостика: пассажиры ― часть команды, они тоже во многих процессах принимают участие. Она на этом мостике была почти все время. Ей было интересно все: управление ледокола, работа капитана, прокладывание маршрута, изучение карт. Одни ушли, другие вернулись, а она всегда оставалась.

Потом выяснилось, что у нее умер муж, и в наследство остались большие деньги. Они мечтали поехать на север вместе. Она ничего не покупала вообще, ничего ей не нужно было ― и просто жила этими путешествиями. Мы, конечно, ей тоже давали скидки. Ей было за 60 лет. Очень скромная. Никогда не выделить из толпы. Когда узнаешь такие истории, в душе что-то меняется. Обычно люди не сразу раскрываются. Они же еще и не рассказывают ничего о себе.

― Раскрываются постепенно.

― Да, конечно, они молчат. А мне интересно, ты откуда, ты кто? Как ты здесь оказался, что тобой движет?

Я интересуюсь и этой женщиной, и этим врачом, и этим мультимиллионером. У нас очень много интересных людей.

Например, у нас был человек тоже очень скромного вида из какого-то небольшого российского города. Он купил каюту люкс за восемь миллионов рублей. Оказалось, у него небольшой завод, который делает фильтры для «Газпрома». Он один в стране делает эти фильтры и никто про них ничего не знает. А фильтр стоит как самолет. Он как работал на этом заводе 20 лет, так и работает, но уже стал владельцем. Я спрашиваю, а почему ты взял каюту «люкс»? Отвечает: «Слушай, я всю жизнь работал. Мне хочется». Говорю: «Да не стоит тебе брать это. Ты в эту каюту будешь просто приходить, падать и засыпать». Он хотел, чтобы в каюте шампанское стояло, цветы. Мы, конечно, все это делаем с большим удовольствием.

А в этом году первое венчание было. У нас один человек ходил два раза на Северный полюс, несколько раз в Антарктиде был. И когда в третий раз собрался на Север, узнал, что мы высаживаем экспедицию Федора Конюхова, который, помимо всего, еще и священник. Он позвонил мне и спрашивает: «Николай, а Конюхов сможет нас повенчать на Северном полюсе? У вас были венчания?» Свадьбы были, дни рождения тоже, а венчаний не было. Я звоню Федору Филипповичу, а он говорит: «Ну, давайте сделаем». Построили часовню! Отправили ее в Мурманск. Федор Конюхов подготовился, взял иконы и все, что нужно для венчания. Получилось красиво.

Каждый год мы что-то такое придумываем. Не ради бизнеса, не ради денег, просто это мне интересно. Как только Конюхов звонит мне, все в моей команде сразу хватаются за головы. Понимают, что мы вдвоем опять что-то придумаем.

― Какая царит атмосфера, когда на борту есть вот такие «горящие» люди?

― Все заряжены. Представьте, мы уезжаем из жаркой Москвы. В Мурманске прохладно. Отходит ледокол. У всех, конечно, сердца стучат.

Вот мы вышли из Мурманска, сутки идем через Баренцево море, ну вроде море и море. Раз ― поплыли первые льдины, первые айсберги. Первые громкие удары льда по корпусу. Все подскакивают, выходят на палубу. Кстати, потом уже никто не обращает на это внимания.

Так же с белыми медведями. В начале путешествия объявляем: «Белые медведи по правому борту!» Все вскакивают со своих мест, выбегают с фотоаппаратами: «А-а-а, медведи!». Идем назад: «Белые медведи по левому борту!» — «Угу».

Атмосферу сложно передать словами. Когда подходим к Северному полюсу, накал повышается, все ждут этого. Безусловно, в целом, очень-очень необычно оказаться в точке, где начинаются все меридианы. Мы рассказываем, что наша Земля летит по орбите со скоростью 11 метров в секунду. За час планета пролетает 32 тысячи километров, и мы все летим с этой скоростью. А мы в точке наверху, и шарик наш крутится вокруг этой оси, еще и летит. Нахождение в точке начала всего вызывает разные эмоции: кто-то молчит, у кого-то, наоборот эйфория. Кто-то пьет шампанское, кого-то не достанешь из бани. Кто-то по пять раз прыгает в холодную воду океана, хотя я прошу не рисковать.

― Опасно?

― Не то чтобы опасно, но не хочется, чтобы заболели. Хотя никто за 20 лет не заболел. У нас даже 90-летние японские бабушки купались.

― Японцы в принципе ― долгожители. Скажите, пожалуйста, сколько лет было самому взрослому и самому юному путешественнику?

― У нас была очень интересная компания из четырех женщин. Одной было 30 лет, другой около 50, третьей 70 и четвертой 92 года — четыре поколения одной семьи. Дочь, мама, бабушка и прабабушка вместе поехали на Северный полюс. Все купались. Они часами проводили время на палубе, завороженно смотрели на вековой многомиллионный ультрамариновой лед, который выворачивается из-под ледокола. А самому юному путешественнику был год.

― Можно с совсем малышами ехать?

― Можно всем абсолютно. Это же не экстремальное путешествие. Не нужна никакая физическая подготовка, никаких опасностей. Конечно, мы рекомендуем брать детишек где-то с 6-летнего возраста, потому что они начинают осознавать, что это такое. В более раннем возрасте для них ледокол ― какой-то огромный объект. На нем 2000 помещений. Есть и бассейн с морской водой, и бар, и библиотека, и две сауны, огромный спортивный зал, где можно играть баскетбол, волейбол, теннис. Есть аниматоры, которые занимаются с детьми. Родители счастливы, потому что дети не сидят в телефонах.

― Как ситуация со связью в путешествии?

― Связи там нет. Многих пугает остаться на 10 дней без связи: бизнес, дети, родители, а вдруг дома что-то произойдет. Я говорю: «Ребят, я путешествую 25 лет, ни разу ничего не произошло. Бизнес не разрушился, никто не заболел, и, слава богу, не умер. Забудьте обо всем на 10 дней, и вы почувствуете давно забытые ощущения. Вы вернетесь обратно и ваш мозг будет немножко по-другому работать».

Мы же сидим вот здесь (прим. ред: показывает на телефон) 24 часа в сутки. К сожалению, 80% информации ― негативной. И вся эта информация блокирует, в общем-то, наше сознание и наш креатив тоже.

Когда отключаешься от этого всего, ты начинаешь общаться, ты слышишь человека. Это совершенно другой уровень общения. И дети, и взрослые забывают про телефоны! Один пассажир сказал: «Николай, вы должны брать дополнительные деньги за отсутствие связи». Хотя, конечно, спутниковые телефоны есть на ледоколе, можно позвонить. Но я рекомендую не звонить, а переключиться на то, что происходит вокруг. Даже если что-то произойдет, с ледокола никак не выбраться.

Представьте картину. В баре сидит человек, держит телефон перед глазами и смотрит на него. Раз прохожу мимо, второй. Минут 15 прошло, он сидит в той же позе. Вдруг замечаю, что экран-то черный. Я спрашиваю: «Ты чего тут завис?» ― «Понимаешь, я сейчас нажму на кнопку включения, и у меня все зальется зеленым ватсапом с массой вопросов, с массой всякой ерунды. Мой мозг опять загрузится, и я вернусь. Я сижу и думаю, может заплатить денег и снова уйти на Северный полюс?»

― Получается, в путешествиях с людей слетает шелуха? Они делают людей какими-то настоящими, вне своих социальных статусов: мать, отец, бизнесмен, богач. Просто человек, какой он есть на самом деле.

― Да. Люди у нас бывают очень непростые. Многие приезжают со своей охраной и прилетают на собственных самолетах. Первый день еще маски не сняты, а потом все понимают, что все здесь плюс-минус такие же. Самолетом никого не удивить. И человек возвращается в какое-то свое правильное состояние. Это то, что потом помнят, что ты мог себе позволить расслабиться. Ощутить, где ты находишься. Куда идешь. Узнать людей вокруг.

У нас в этом году была одна девушка. Ей 26 лет. Попала она к нам благодаря конкурсу студенческих предпринимательских проектов. Мне предложили подарить главный приз победителю конкурса. Финал проходил на «ВТБ-Арене». Победителя определяли голосованием в режиме реального времени. А путешествие на Северный полюс ― главный приз. В итоге на вершине оказалась Элеонора Зеленова из Университета науки и технологий МИСИС.

Она разрабатывает конструкцию для регенерации нервной ткани спинного мозга. Есть люди, которые прикованы к инвалидным коляскам, и им не могут сделать операцию, потому что повреждения уже на очень тонком уровне. Элеонора изобрела такую конструкцию, которая накладывается на позвоночник на месте перелома и начинает прорастать через позвоночник. Если она доработает этот проект, люди могут встать с коляски, вы представляете?

И вот ей объявляют, что главный приз ― поездка на Северный полюс. И когда я к ней подхожу, она мне на ухо говорит: «Правда, что ли?». Отвечаю: «Правда. Я тебя еще в экспедиционную команду включу, ты у меня еще работать будешь».

Потом я ее представил на ледоколе. Элеонора вышла на сцену, рассказала о своем изобретении. Ей нужны инвестиции, немалая сумма, около 40 млн рублей. На борту я провел благотворительный аукцион, не говоря, куда пойдут эти деньги. После объявил, что собранную сумму, больше 10 млн рублей, передаю Элеоноре. Кстати, потом и те, кто ничего на аукционе не купил, перевели ей деньги. Очень надеюсь, что у нее все получится, потому что это сделает счастливыми многих людей на земле.

Уже сложно назвать это все бизнесом. Я не бравирую, но хочется показать людям, что деньги в жизни ― не главное. А если они есть, то их можно использовать на добрые дела.

― Как бы вы хотели провести свою старость: где-нибудь в экспедициях или где-нибудь в тихом дачном месте?

― Знаете, по какому критерию я отбираю людей в команду? Меня интересует не их образование, не их социальный статус, главный вопрос — этот человек любопытный или нет?

Это я подхожу к ответу на наш вопрос. У меня было много друзей, которые все продали и уехали куда-нибудь в Монако. Молодцы, уехали, живут там. И потом что получается? Молодой, красивый, загорелый, но уже не с нами. Как только ты бросаешь заниматься делом, как только ты перестаешь быть любопытным, как только твой мозг перестает работать, это сразу дорога на кладбище.

Конечно, я всегда что-то буду делать, что-то буду придумывать. Никаких лежаков на Средиземном море не будет. Нет, нет, нет, не дождетесь.