Евгений Гришковец о Северном полюсе: «Опыт, которым я очень хочу поделиться»
В июле 2021 года Евгений Гришковец на ледоколе «50 лет победы» отправится в экспедицию в самое труднодоступное место на планете — к Северному полюсу. Накануне похода актер, режиссер и драматург рассказал MH о своих отношениях с океаном, путешествиями и детьми.
Мое детство прошло в Кемерове, и тогда весь мир для меня был скорее глобусом. Я знал, что существуют США, Африка, Индия, Китай, но побывать там даже не мечтал, потому что это было совершенно невозможно. Тогда пределом мечтаний была поездка в Болгарию или Чехословакию, куда могли попасть какие-нибудь передовики производства, артисты или люди из чиновничьей среды. Про Северный или Южный полюс даже думать всерьез было невозможно. Мы знали только, что там холодно и что герои-полярники туда шли, плыли, ползли, пытались добраться на собаках, но часто погибали... Даже космос казался мне чем-то более близким, потому что о существовании космонавтов из Кемерова я знал, а вот про полярников из наших краев ничего не слышал. Сестра Алексея Леонова приходила к нам в школу и рассказывала про детство своего брата, а вот какой-нибудь правнук Амундсена или Шмидта к нам не приходил.
Полюс казался совершенно недосягаемым, таинственным, холодным и даже более опасным, чем космос, да и корабли — космические и обычные — существовали где-то в параллельной от меня вселенной. В то время все мои путешествия были связаны с железной дорогой, и ездили по ней мы только в одном направлении — к Черному или Азовскому морю, где жила бабушка.
Для меня первым настоящим путешествием, когда я понял, что мир может быть совершенно другим, стала поездка в Грузию. Мне тогда исполнилось 13 лет, и мы поехали в Батуми. Это было колоссальное впечатление! Неожиданно я увидел, что есть люди, которые живут совершенно по-другому: у них другая одежда, другая еда, другой язык, другой образ жизни — другое все. Сейчас это кажется очевидным, но тогда, в 1980 году, я был просто потрясен этим открытием.
Еще большим потрясением стала для меня служба в армии, когда я оказался в Сахалинской флотилии. Владивосток, остров Русский, не просто море, а целый океан и настоящие военные корабли — это был совершенно другой мир. Представьте, я родился в городе предельно далеком от всех морей и океанов. Если посмотреть на карту, Кемерово находится строго в середине России. И до любых больших водных пространств от него очень далеко. А тут я на три года оказываюсь посреди океана.
Я уже служил моряком, на мне была морская форма, тельняшка и бескозырка, но мне все равно не верилось, что это происходит в реальности — слишком экзотической была действительность. Но романтики в ней не было. Наш быт был настолько утомительным, что на впечатления не оставалось никаких сил.
При выходе в море на корабле начинается так называемая трехсменка: ты сначала четыре часа на вахте, потом у тебя восемь часов на уборку, какие-то занятия, сон и еду, а потом новая вахта. И так круглосуточно, без перерыва. На корабле можно вообще не видеть неба — ты спишь в кубрике, где нет иллюминаторов, и, не поднимаясь на верхнюю палубу, переходишь в другие помещения, где тоже нет окон. Глядя на часы, я не всегда понимал, это время дня или ночи. Можно ожидать увидеть яркое солнце, подняться на верхнюю палубу и попасть в беспросветную тьму. Когда люди говорят о флоте, им представляется бесконечный горизонт, шторма, морская пена, соль и качка, но в моей памяти осталась только тяжелая работа.
В военной службе нет ничего торжественного. Все по делу — каждый день кто-то приходил на эту службу, кто-то уходил. Так прошло три года, и в один прекрасный день я как-то очень буднично стал тем, кому пришло время уходить. Но дружба с моряками у меня сохранилась на всю жизнь, и в 2006 году я снова ступил на борт военного корабля.
Тогда командир ударной бригады Балтийского флота пригласил меня на учения. В море выходили сразу шесть кораблей второго и первого ранга. И я был прямо на капитанском мостике командного судна. Для меня это было колоссальное впечатление, такое, какое может быть у винтика часов — самого маленького винтика, — когда у него есть возможность увидеть, как работает весь механизм целиком. Я это видел впервые.
Я пробыл в море трое суток, и я был по-настоящему счастлив. Жалел я только о том, что рядом не было моей семьи. Когда я бываю в каких-то удивительных местах — на том же Сахалине, Камчатке, Байкале — и вижу какие-то чудесные чудеса, мне всегда жалко, что со мной нет детей. Потому что наблюдать за их впечатлениями — это особое счастье. А когда все только для одного тебя — это как-то ущербно.
Я считаю, что нужно всегда путешествовать с детьми. Меня родители постоянно таскали с собой, и у меня сохранились воспоминания об этих поездках. Например, помню, как, когда мне было 3 или 4 года, они взяли меня в Шымкент — самую южную часть Казахстана, где живут узбеки. Я помню, как мы купили огромный арбуз, и местный мальчик вез нам его до дома на тачке. Помню летучих мышей, которые залетали в комнату на свет лампочек и которых я до того никогда не видел. Это были совершенно другие люди, которые носили халаты, другие запахи, другой мир. И я очень благодарен родителям, что они мне его показали.
Два года назад меня пригласили в поход на барке «Седов», и я взял с собой своего на тот момент тринадцатилетнего сына. Мы прошли под парусом Бискайский залив, немного Ла-Манша, а однажды ночью стояли с ним вахту за штурвалом. Представьте: звездная ночь, огромный парусник, ты стоишь за штурвалом с отцом, и тебе 13 лет. Думаю, это воспоминание останется с ним навсегда.
Но иногда можно и отказать себе в каких-то впечатлениях вместе с ребенком. Два года назад мы путешествовали по Африке (Танзания, Уганда и Руанда). И там в программе было посещение парка горилл, куда не пускают детей. У меня, может быть, никогда больше в жизни не будет шанса пообщаться с гориллами, но тогда я принял решение, что останусь с дочерью, а жена с сыном (он старше, и его пускали) пойдут к гориллам.
В этот поход на ледоколе тоже нельзя брать детей, и мы с женой будем вдвоем. Я хочу показать ей настоящий корабль, причем такой, какой еще и сам никогда не видел. У нас были путешествия на яхтах под парусом и без, но здесь нас ждут льды и самый большой в мире ледокол. Это что-то невероятное, но я стараюсь заранее ничего не предвкушать. Не смотрю никаких документальных фильмов, не ищу в интернете фотографии — хочу сохранить чистоту восприятия и испытать все сам. Я в таком холодном море никогда не ходил — все-таки там, где я служил, совсем другие широты и совсем другая волна.
До этого похода с Клубом Полярных Путешествий моей самой северной экспедицией было посещение Земли Франца-Иосифа на судне «Профессор Молчанов» в 2009 году. Помню, как меня потрясло, когда там, в 600 километрах от Северного полюса, я увидел то, что меньше всего ожидал увидеть в Арктике, — зеленый цвет. Перед нами оказалась торчащая из воды гора с изумрудно-зелеными мхами, вокруг которой кишели птицы. Это было удивительно!
Сейчас я готовлю творческие вечера для команды, потому что в походе на полюс будет время, когда ничего существенного не происходит. Я хочу посвятить эти вечера морю — морской службе, морякам, полярникам и другим специалистам, — ведь те, кто работают на этом ледоколе, — особенные люди. Сегодня кто только не запускает ракеты в космос: и китайцы, и Илон Маск, а вот на Северный полюс есть только один портал — через Мурманск на ледоколе.
Я обязательно залезу в самые дальние уголки корабля, чтобы, когда вернусь, рассказать вам о своих впечатлениях. Обещаю их не расплескать, ведь Северный полюс — это место, где побывало очень мало людей, и это тот опыт, которым я очень хочу поделиться.
Другие материалы
Подписка на новости
Регулярно делимся новыми идеями для путешествий и спецпредложениями
Партнеры и ассоциации
